Эскапизм

Escape scale

The Norwegian psychologist Frode Stenseng has presented a dualistic model of escapism in relation to different types of activity engagements. He discusses the paradox that the flow state (Csikszentmihalyi) resembles psychological states obtainable through actions such as drug abuse, sexual masochism, and suicide ideation (Baumeister). Accordingly, he deduces that the state of escape can have both positive and negative meanings and outcomes. Stenseng argues that there exist two forms of escapism with different affective outcomes dependent on the motivational focus that lies behind the immersion in the activity. Escapism in the form of self-suppression stems from motives to run away from unpleasant thoughts, self-perceptions, and emotions, whereas self-expansion stems from motives to gain positive experiences through the activity and to discover new aspects of self. Stenseng has developed the “escape scale” to measure self-suppression and self-expansion in people´s favorite activities, such as sports, arts, and gaming. Empirical investigations of the model have shown that:

the two dimensions are distinctively different with regard to affective outcomes
some individuals are more prone to engage through one type of escapism
situational levels of well-being affect the type of escapism that becomes dominant at a specific time

4 основные причины эскапизма

Доцент и кандидат философских наук В. И. Белов в своей статье «Эскапизм: причины, функции и границы», опубликованной в третьем номере Международного научного журнала «Инновационная наука» в 2017 году, утверждает, что у каждого индивида есть своя какая-то одна причина или же несколько причин, которые заставляют его убегать от реальности в мир иллюзий и фантазий. Ученый сводит все многообразие причин к четырем основным причинам. Этими причинами являются культурный шок, расхождение между существующей и желаемой реальностью, обусловленный социально-политическими реалиями страх, резкое и существенное расхождение между «реальным‑Я» и «идеальным‑Я». Рассмотрим каждую из них более подробно.

1. Культурный шок

Человек испытывает культурный шок тогда, когда вынужденно или же по своей воле попадает в инокультурную среду. В таком психическом состоянии оказываются заключенные-новички, иммигранты и люди, испытавшие резкий социальный спуск или подъем. Быстро и кардинально изменившиеся условия индивидуального бытия заставляют человека ощутить на себе все «прелести» культурного шока в виде агрессии, растерянности, апатии и т.д., после чего он начинает думать, как именно ему нужно взаимодействовать с этими новыми реалиями, чтобы как можно быстрее адаптироваться и начать полноценно жить.

Человек, который не обладает здоровой психикой и не умеет адаптироваться к новым условиям жизни, превращается в психически замкнутую личность («внутренняя иммиграция») или же, не утруждая себя изучением иностранного языка, «чужих» законов, моральных норм и правил поведения, становится членом сформированных в виде анклава эскапистского характера так называемых «культурных гетто».

2. Расхождение между существующей и желаемой реальностью

Человеку, который живет в одной реальности, но думает, что для реализации собственного жизненного потенциала ему нужна совершенно другая реальность, практически невозможно смириться с таким несправедливым расхождением. Чтобы человек превратился в полноценную личность, ему необходимо реализовывать свои индивидуальные способности в существующем социальном пространстве. Если же процесс реализации не активизирован, то способности индивида никогда не «проснутся» и не «обнаружат» себя.

Чтобы проявить свои таланты в существующей социальной реальности, индивиду нужно всего лишь выбрать ту предлагаемую обществом альтернативу, которая лучше всего удовлетворит все его индивидуальные потребности. У неординарных натур могут возникнуть определенные трудности с выбором правильной альтернативы. Ярким представителем таких неординарных натур является Сальвадор Дали, которому ни одна из предложенных обществом альтернатив не подходила.

Современных людей, у которых расхождение между существующей и желаемой реальностью вызывает желание скрыться от общества в мире грез и фантазий, сегодня принято называть «хикками» или «хикикомори».

3. Страх, обусловленный социально-политическими реалиями

Особо наглядно обусловленный данной причиной эскапизм проявляется в периоды политических и экономических катаклизмов. Так как поступки эскапистского характера совершаются непосредственно под влиянием страха, то нельзя не вспомнить о таком труде Эмиля Дюркгейма, как «Самоубийство». В «Самоубийстве» автор пишет, что совершать аномические (связанные с потерей определенных ценностей в обществе) самоубийства людей заставляет страх, порожденный состояниями расплывчатости, неопределенности, неустойчивости социальных норм в обществе.

Так как каждый индивид существует в собственном социальном микромире, то порождать толкающий на эскапистские действия страх могут семья и родственники, друзья и знакомые, соседи, коллеги, начальство и все остальные люди, с которыми индивиду приходится постоянно или периодически взаимодействовать.

4. Расхождение между «реальным‑Я» и «идеальным‑Я»

Эскапизм как явление во многом отображает то, как человек относится к самому себе и как он себя представляет. Если брать за основу теорию «Я‑концепции» (в редакции Бернса), то человеческое представление о себе состоит из трех модальностей: «Реальное‑Я», «Идеальное‑Я» и «Зеркальное‑Я». Если у человека первая и вторая виды модальности не совпадают, то он может начать совершать эскапистские поступки.

В данном случае при помощи эскапизма человек будет стремиться одним рывком преодолеть пропасть между «реальным‑Я» и «идеальным‑Я». Трусливый юноша все свободное время будет тратить на паркур и лазанье по крышам движущихся поездов, неуверенная в себе девушка будет работать стриптизершей в ночном клубе и т.д.

Эпоха некроинфантилов

В 2003 году выходит статья поэта и филолога Данилы Давыдова «Мрачный детский взгляд: „переходная“ оптика в современной русской поэзии»: в ней была предпринята одна из первых попыток концептуального описания поэзии 1990-х годов

Важной ее чертой Давыдов называет некроинфантильность, мотивы которой возникают у очень многих авторов, дебютировавших в 1990-е годы: причем детство и смерть воспринимаются не только как точки биографии, но как состояния, в которые ввергает себя человек, отказывающийся взрослеть. Очевидно, что тут не обойтись без психоделической оптики, к которой обращается, например, Ирина Шостаковская (1978), в поэтических текстах которой мы сталкиваемся с опытом не-взросления, не-участия в делах мира, чья угрожающая механика переживается как способный навсегда расчеловечить кошмар, своего рода bad trip:

Впрочем, психоделический опыт для Шостаковской — лишь один из возможных, более-менее случайным образом переплетающийся с другими способами описания мира (от обывательского до возвышенного), которым находилось место в культурных метаморфозах 1990-х годов:

Параллельно с Ириной Шостаковской в Израиле писала Анна Горенко (Карпа) (1972–1999), в качестве псевдонима взявшая настоящую фамилию Анны Ахматовой. Тексты Горенко (порой неотделимые от ее повседневной жизни) оказались точным и пронзительным свидетельством о переходности как основополагающем свойстве жизни современного человека. Преодолевавшая границы между странами и жанрами, Горенко сделала состояние между жизнью и смертью одной из центральных своих тем:

В поэтических текстах Ярослава Могутина (1974), о котором мы уже говорили ранее, употребляемые с рекреационными или стимулирующими целями наркотики — это часть интернациональной гедонистической гей-субкультуры. Но Могутин, как и Брет Истон Эллис и Деннис Купер, находит внутри этой субкультуры элемент безудержного и бескомпромиссного насилия, направленного на создание идеального образа тела СуперМогутина, который мог бы вместить в себя весь космополитичный мир и разработать новейшую антропологию телесности, для которой не только гендерные, но и географические границы не имели бы значения.

В поэтических текстах другого живущего в США русского поэта, Василия Ломакина, воссоздается совсем другая вселенная, мир метафизической подворотни, в которой слой за слоем прогорают черным дымом исторические и культурные сюжеты:

Один из циклов Ломакина назван по названию вещества DXM — декстрометорфана — который во всем мире используется как противокашлевое средство, а в РФ введет в список наркотических веществ. Ломакин выстраивает мир величественной галлюцинации на тему Истории Государства Российского, по сути «ад русских теней», ни на секунду не отпускающих давно социализировавшегося в США человека:

Повседневный парад идиотов

Можем ли мы говорить о какой-то специальной галлюцинаторной оптике в официальной советской поэзии или прозе? Вряд ли, ведь галлюцинация не может быть частью коллективного аффекта или представления, она всегда индивидуальна. В 1944 году поэт, математик и диссидент Александр Есенин-Вольпин (1924–2016) заканчивает стихотворение «Морфин», в котором воспроизводит и, по сути, подытоживает романтическую традицию восприятия наркотика как пропуска в мир необычайных галлюцинаций и фантазий (неотделимых от репрессивного медицинского дискурса — «действие» стихотворения Есенина-Вольпина происходит на больничной койке):

В начале 1950-х, на излете сталинского правления, в Ленинграде появляется близкий художникам «арефьевского круга» поэт Роальд Мандельштам (1932–1961), стремившийся заговорить на языке Серебряного века (главным образом, Александра Блока), языке безжалостно яркого видения, галлюциноза, благодаря которому обескровленный блокадой и многолетними репрессиями Ленинград становился похожим одновременно на предреволюционный Петербург, довоенный Париж и Танжер эпохи Пола Боулза:

Мандельштам умер очень рано, не дожив и до 30 лет: тяжело больной от рождения, он жил практически впроголодь и за пару лет до смерти пристрастился к морфию, которым снимал болевой синдром. В те же 1950-е годы поэт Генрих Сапгир (1928–1999) пишет стихотворение «Кира и гашиш», вошедшее в его первую самиздатовскую книгу «Голоса». В отличие от Мандельштама, Сапгир делает наркотик катализатором социального карнавала, советского «парада идиотов» (так называется одно из самых известных стихотворений сборника «Голоса»):

В 1960-е годы пишет свои лучшие стихи важнейший неподцензурный поэт — Леонид Аронзон (1939–1970). Многие его друзья и биографы пишут об интересе Аронзона к психоактивным веществам: главным образом, растительного происхождения. Возникают они и в его поэтических текстах — как причины метаморфоз, которые претерпевает как поэт, так и окружающий его мир:

Со временем Аронзон отходит от наследующих обэриутам хулиганских экспериментальных текстов в сторону кристально ясных стихотворений, посвященных описанию Рая, переживаемому как грандиозная галлюцинация, существующего параллельно с обыденным миром и практически никак с ним не соприкасающемся:

В Москве же в это время пишет свои лучшие стихи Евгений Головин (1938–2010), более известный как один из главных идеологов российского традиционализма. Для него наркотик — и абстрактная сущность, и вполне конкретное вещество — был и маркером принадлежности к контркультуре (не столько советской, сколько мировой), и способом выхода в трансцендентное измерение, который был возможен только в случае полнейшего растворения в опасной и отталкивающей стихии повседневности:

Позднее Елена Шварц (1949–2010) напишет знаменитое стихотворение «Произвожу наркотики (иногда)». В нем вещества уже не являются частью стиля жизни или маркером определенной субкультуры. Взаимодействие с наркотиком оказывается сродни фантазированию, сочинению поэтического текста и т. д. Можно сказать, что для Шварц наркотиков не существует, так как человек способен сам «коноплю в себе собирать», то есть посредством определенных логических или эмоциональных практик быть проводником того или иного состояния:

ÐÐ¾ÑÑÐµÐºÑÐ¾Ñ: ÐÐ°ÑÐ°Ð»ÑÑ ÐÐ¾Ð½Ð¾Ð²Ð°Ð»Ð¾Ð²Ð°

Эскапизм в кино

В современном мире есть множество примеров эскапизма. Его можно увидеть не только в состоянии реальных людей, но и литературе, фильмах. Несколько примеров того, как передают эскапизм фильмы:

«Любовники» (Франция, 1958) – история о светской львице Жанне Турнье, которая не испытывает материального недостатка и имеет все для счастливой жизни, но ей не достает изюминки, способной сделать ее существование полноценным.
«Папа в командировке» (Югославия, 1985) – фильм глазами шестилетнего ребенка, который таким способом объясняет частое отсутствие рядом с ним папы.
«Мечтатели» (Великобритания-Италия-Франция, 2003) – трое молодых людей живут в своем мире, смотрят фильмы и не обращают внимания на происходящие на улицах демонстрации, сооруженные баррикады.
«Небесные создания» (Новая Зеландия, 1994) – фильм про «новую» жизнь школьницы Полин, которая изменилась после появления одноклассницы Джулиет со своим миром фантазии.

Что такое эскапизм и кто такие эскаписты

Феномен эскапизма довольно скудно освещен в научной литературе и чаще трактуется на бытовом уровне. Эскапизм (от англ. escape — сбегать, уходить) в самом безобидном своем проявлении — это временный уход от насущных проблем. Само по себе явление «психологического дезертирства» появилось сотни десятков лет назад — как только у человека отпала необходимость ежедневно бороться за выживание и появилась возможность заниматься чем-то для души. Эскапистами были все великие мира сего, только кто-то с концами уходил в мир творчества или науки (вспоминаем известных нам сумасшедших ученых или художников), а кто-то всё-таки мог совмещать иллюзорную жизнь с жизнью реальной.

А вот термин «эскапизм» впервые стал мелькать в словарях в 1940-х годах, но распространение получил несколько позже — одновременно с модой на чтение литературы в жанре фэнтези. Поэтому основоположником движения эскапистов часто называют автора-фантаста Джона Толкина.

Правда, в отличие от современных психологов, писатель интерпретировал уход от реальности исключительно с положительной точки зрения. Об этом он говорит в своей небольшой, но ёмкой «Волшебной сказке»: «И только любовь к сказкам может сохранить в нас или вернуть нам детство, то есть детский взгляд на мир». Толкин был твердо уверен, что лишь умение фантазировать делает человека по-настоящему счастливым: где, как не у себя в голове, мы являемся теми, кем хотим быть? Эти идеи в свое время попали на благодатную почву: свободолюбивая молодежь 1960-х стала трактовать его книги как аллегорию борьбы со сложившимися общественными порядками.

В 2000-х годах, после экранизации популярной кинотрилогии «Властелин колец», любовь к Толкину вылилась в массовую субкультуру ролевиков — людей, которые демонстрируют свое альтер-эго, одеваясь в персонажей произведений. Причем иногда это приобретало довольно странные формы: во время переписи населения 2002 года в России поклонники писателя, заполняя опросные листы, в графе «национальность» указывали «эльф» или «хоббит».

Интересно, что большая часть толкинистов не сомневается, что мир, описанный в книгах, когда-то существовал и его возможно воссоздать. Это пример, пожалуй, самой изощренной формы эскапизма. Сюда же можно отнести косплееров — людей, которые переодеваются в героев мультфильмов, аниме, видеоигр, комиксов и предстают в этих образах на тематических фестивалях. Кто-то из них настолько проникается ролью, что и в обычной жизни ведет себя несколько… подозрительно. Естественно, не нужно всех грести под одну гребенку: для многих это лишь хобби, никак не влияющее на повседневность.

Косплей на персонажа Кена Канеки из аниме “Токийский Гуль”

Mary Sue

.Is this who you are, not who you want to be?

—Plushgun, Just Impolite

The Mary Sue is one of the most controversial subjects among fantasy, and everybody has a different definition of the term. The objective of this analysis isnt to define the term, but to explain it as a psychological phenomenon.

Mary Sues are a specific form of Escapist Character. Despite the lack of a concrete definition, there is one trait that all Mary Sues have in common: all of them are a form of Wish Fulfillment. A Mary Sue is a cry of help from our subconscious and one of the most pure expressions of repressed desire.

Mary Sues are reflections of the person’s innermost aspects of their personality. They are made only to fill the mold of the person that created them. Thats exactly why what a person needs and desires in Real Life is going to be expressed through them. While a balanced escapist character represents both what we are (our flaws) and what we wish we were, a Mary Sue is defined by only the latter. They only represent what we wish we were. That perfection has the price of the humanity of that character.

Most Mary Sues are created because their creators have dreams and desires that they are unable to fulfill. They are often created by people that have repressed desires or have experienced many frustrations in their lives. They are used to express suffering and/or frustration. They are a complete or near complete denial of reality. For this reason they can be considered a mechanism of defense and a reflection of who the person really is and what they desperately need in Real Life.

Escapism Through Anti-Avatars

The suffering of others makes us forget our own.

You both make money off of people’s natural insecurities. You show people oddballs so that they’ll feel better about themselves— Candace, Phineas and Ferb, “Attack of the 50 Foot Sister”

A sense of humor is a major defense against minor troubles.— Mignon McLaughlin

Escapism isnt always about making an idealized version of ourselves. We can also escape through the problems of others. Humor and Tragedy frequently rely on this. People often rely on the suffering of others to forget their own troubles or simply to see their own in a more positive perspective.

Humor and tragedy are ways to escape reality without Escapist Characters. In them, we see not what we wish to be but what is, what we are (in a positive aspect), or what we wouldnt want to be. This is the reason most humor relies on the suffering of someone or highlighting the defects of a person like stupidity.

Escapism makes you feel better in two ways. It makes you what you wish you were through Escapist Characters. It also makes you feel better by looking at others that are in a situation worse than your own, and we can ultimately identify our own suffering in them. These “anti-avatars” are how people escape through the suffering of others.

During the Great Depression

Alan Brinkley, author of Culture and Politics in the Great Depression, presents how escapism became the new trend for dealing with the hardships created by the stock market crash in 1929: magazines, radio and movies, all were aimed to help people mentally escape from the mass poverty and economic downturn. Life magazine, which became hugely popular during the 1930s, was said to have pictures that give “no indication that there was such a thing as depression; most of the pictures are of bathing beauties and ship launchings and building projects and sports heroes – of almost anything but poverty and unemployment”. Famous director Preston Sturges aimed to validate this notion by creating a film called Sullivan’s Travels. The film ends with a group of poor destitute men in jail watching a comedic Mickey Mouse cartoon that ultimately lifts their spirits. Sturges aims to point out how “foolish and vain and self-indulgent” it would be to make a film about suffering. Therefore, movies of the time more often than not focused on comedic plot lines that distanced people emotionally from the horrors that were occurring all around them. These films “consciously, deliberately set out to divert people from their problems”, but it also diverted them from the problems of those around them.

Описание

Стремление бежать от реальности может возникать в виде ответной реакции на постоянный и сильный стресс, вызываемый психологическими травмами, напряжённой работой, небезопасной средой обитания или небезопасным окружением, неспособностью создать адекватные мнимому цензу отношения с окружающими субъектами представления, не занятыми «напряжённой работой».[] Часто возникает в кризисных ситуациях саморефлексии.

Любая активная деятельность (карьера, искусство, спорт, мода, ролевые игры, секс, религия и т. д.) может стать способом эскапизма, если человек использует её в качестве компенсации неразрешённых личных проблем. Способом эскапизма может стать и пассивная деятельность (просмотр фильмов, чтение книг, алкогольное или наркотическое опьянение, медитация и т. д.). Эскапизм может проявляться в виде физического ухода от мира (в глухие деревни, труднодоступные регионы), так и без этого — когда при отсутствии изоляции от общества человек перестаёт проявлять интерес к известным ему и принятым в обществе ценностям, предпочитая мир своих грёз.

Короля Людвига Баварского считали безумным за то, что он «сбегал» в волшебный мир опер Вагнера. Карикатура изображает его в роли Лоэнгрина

Эскапизм не является болезнью и не занесён ни в какие медицинские справочники, хотя, будучи доведён до крайности сторонними причинами, может стать навязчивым стремлением (например, крайний эскапизм короля Людвига II Баварского был признан следствием психического расстройства, а у основателя группы Pink Floyd Сида Баррета вызван злоупотреблением ЛСД). В психиатрии существует понятие аутизма — когда личность уходит в мир фантазий и теряет возможность различать реальность и фантазии. Эта крайняя форма ухода от реальности — симптом психического расстройства. С другой стороны, в умеренной форме эскапизм является родом рекреации и может помогать пережить стресс.

Писатель и литературовед Джон Р. Р. Толкин в своих трудах рассматривал бегство от реальности во «вторичные миры», порождённые воображением и литературой, как явление сугубо положительное, дающее утешение и удовлетворение. Он считал, что «побегу» в литературе служат счастливые финалы и неожиданные спасения героев. В своих книгах он воплощал эти идеи, и по сей день многие поклонники Толкина (толкинисты) «переселяются» в вымышленный им мир, отождествляя себя с персонажами. Друг Толкина Клайв Льюис, соглашаясь с ним, добавлял, что «сбегают» обычно из тюрьмы, каковой для людей творческих является обыденность.

В современном мире новые технологии и массовая культура дают огромное множество способов бегства от реальности: компьютерные игры, интернет, виртуальная реальность, кино, телевидение. Особый интерес психологов и социологов вызывает феномен онлайновых ролевых игр, в которых игроки полностью погружаются в вымышленный мир.